Лосев доказывает, что эстетике стоиков близка эстетика эпикурейцев, несмотря на традиционные представления об их глубоком различии, поскольку мировоззрению последних свойственен глубокий имманентизм. Эпикурейство - это больше самодовление, в котором парадоксально слились разочарование с самодовлением и отчаяние - с наслаждением. "Переводя все в субъект, эпикурейцы ощущали не бесконечность, не пустоту, не глубину, но плоскость, не интимность личностных соприкосновений, а только холодное любование на собственное самодовление" (там же, с.304). И далее: "эпикурейская красота бесполезна, бесплодна" (там же, с.305).
Скептицизм же доводит имманентизм до полного абсолюта. "Раньше думали, - пишет Лосев, - что красота в объективной закономерности всего миропорядка. Иные думали, что красота есть та или иная устроенность субъективного духа. Но до сих пор еще никто не думал, чтобы красота была в полном отсутствии всякой субъективной устроенности, чтобы красота заключалась в полном предоставлении субъективной человеческой жизни протекать так, как она только хочет" (Лосев, 1979, с.383). И далее: "образ печали лежит на красоте античного скепсиса. И тут, как в других школах эллинизма, ощущается какая-то внутренняя неудача духа, нечто погибшее, невозвратимое. И тут мы тоже как бы у могилы великих исканий и намерений, в склепе замечательной и роскошной, но увядшей и приговоренной культуры . Это, однако, какое-то трансцендентальное отчаяние, потому что психологически это не отчаяние, а только бездействие, не смерть, а только покой" (там же, с.385). Здесь более чем очевидна связь философии жизни, эстетического миросозерцания и психологической модальности спoсоба бытия человека, его представлений о себе. Этот своеобразный синкретизм, имманентная комплексность историко-философского исследования Лосева позволяют понять и выделить для нашего дальнейшего анализа особую категорию философии психологии, которая у него раскрывала различие интерпретаций человеком своего субъективного мира в соотношении с миром в целом в разные исторические периоды, его стремление к той или другой психологической позиции - состоянию самодостаточности, обезличенности, безмятежной устраненности и т.д.
Однако, если Лосев избирает в качестве уровня абстракции для своего анализа человека вообще, то в последующие эпохи, по-видимому, необходимо пользоваться уже категориями личности и общества соотносительно с характером и ролью искусства в их жизни. Искусство становится все более индивидуализированным - личностно-ориентированным, отвечая одновременно состояниям подъема или упадка общества в целом, типу его культуры и социальной психологии его различных слоев.
Рубеж 19-го и 20-го веков оказывается моментом необычайного дробления представлений о красоте и появления - в форме модернизма - потребности в отображении и выражении безобразного в человеке, что еще раз подтверждает связь искусства с философией психологии человека, его самооценкой, саморепрезентацией. Красота, бывшая эстетико-философской категорией, начинает приобретать различные самостоятельные функции в культуре, с одной стороны, и собственно в духовной жизни - с другой стороны. Одной из функций оказывается полезность эстетического как предметная (прообраз будущего дизайна), так и жизненная - эстетическая организация образа жизни, отвечающая современной потребности человека в комфорте, удобстве. Эта функция оказывается в соответствии и с эстетическим формализмом как стремлением к геометрии, графике форм, и одновременно выражает своеобразную способность личности удержаться на предложенной ей культурой 19-го века глубине и сложности организации своего внутреннего мира, и соответственно - его потребностей. Начинается процесс отчуждения личности - как самоотчуждения, так и отчуждения от искусства, безразличия к его произведениям или поверхностность его восприятия. Скорее искусство рубежа веков отражает резкую перемену психологии личности, а не психология и восприятие соответствуют этому искусству. Скрябин и Врубель разными художественными средствами выражают одно и то же дисгармоничное, деструктивно-диссонансное внутреннее состояние человека этого периода. Поэтому применительно к этому периоду, как, впрочем, и многим другим, нужно говорить о соотношении искусства и психологии личности, а не только о восприятии последней его произведений. Исходя из этого, следует говорить о различном соотношении искусства и психологии человека, об их разных функционально-жизненных смысловых связях в разные исторические периоды, не ограничиваясь в постановке проблемы психологии искусства проблемами его творчества и восприятия.
Опыт российских и зарубежных социальных служб в работе с агрессивными
детьми
Опыт социальной работы Красноярского Центра социального здоровья «Качинский» позволил сформулировать ряд теоретических и практических положений, которые можно рассматривать как варианты первичной, вторичной и третичной психопрофилактики в рамках комплексной медико-психологической и социально-педагогической программы профилактики агресси ...
Профессионально–ценностные установки студентов
Профессиональное формирование человека кроме освоения необходимыми знаниями и навыками подразумевает также изменение структуры личности будущего специалиста. Особенно это касается тех профессий, которые имеют непосредственный контакт с людьми: педагоги, врачи и т.д. Очень часто учитель обладает достаточным знанием своего предмета, эруди ...
Система социальной иерархии
Группировки обезьян совершенно непостоянны. Некоторые животные предпочитают бродить в одиночестве, но порой охотно присоединяются к тем или иным временным группам, включающим до 30 обезьян. Существуют более постоянные небольшие альянсы – это обычно либо семейные группы, состоящие из матери и ее двух-трех детей разного возраста, либо объ ...
Разделы